Владелец Vega Squadron: «$20-30 тысяч — это рабочая сумма выкупа СНГ-игрока»

Владелец и руководитель организации  Vega Squadron Алексей Кондаков в интервью онлайн-журналу MAXIM рассказал о причинах неудачного выступления команды в сезоне, отношениях с другими киберспортивными организациями, пользе тренера для состава и многом другом. По его словам, команда провалила сезон не из-за тренера, а из-за «ошибки на стадии селекции игроков».

— Vega Squadron громко заявила о себе, когда в 2015 ваш состав по Dota попал в Wild Card на The International. В этом году команда заняла последнее место в закрытых квалификациях от СНГ. В чём причина такого результата?

— Была одна интересная особенность за день до отборов: мне пришло сообщение, что у нас отключают электроэнергию на буткемпе на целый день — на первый день отборочных. Нам пришлось менять свой план и ехать в Cyberspace на буткемп. Конечно, это не причина поражения. Мы потом поговорили с командой: максимум на первых двух картах могло отразиться, так как рано проснулись, не выспались, два часа по пробкам в дороге. Ну, а все последующие игры… там уже оправданий быть не может. Процесс подготовки к квалификациям у нас проходил в штатном режиме. Мы играли с европейскими коллективами и практически все из них, кроме OG, обыгрывали. С СНГ командами мы специально не играли, чтобы не раскрывать стратегии. Я был спокоен, конечно, у меня не было стопроцентной уверенности, что мы пройдём эти квалификации, но я точно знал, что без боя мы не сдадимся. Результат 0-6 стал чем-то совершенно неожиданным. После первых двух карт я уже сам подключился. Пошёл как-то встряхнуть команду. Ребята сами были шокированы происходящим. При этом, все выкладывались на полную, не было такого, чтобы кто-то махнул рукой и бросил играть. Поэтому можно сказать, что проблема появилась не на квалификациях, а в период до этого.

— В нашем регионе не так много команд пользуются услугами тренеров. Vega пригласила для своего состава по Dota 2 тренера девушку — неожиданное решение. Легко ли оно далось?

— Она была не единственным кандидатом. Мы смотрели варианты в СНГ, в том числе и среди неизвестных личностей. Проблема в том, что у нас дефицит кадров в киберспорте — готовых тренеров просто нет. Есть бывшие про-игроки, желающие попробовать себя в роли тренера, есть просто любители, которые каждый день пишут мне письма по типу: «Я хочу стать вашим тренером, потому что я занимаюсь большим спортом и знаю, как это работает, плюс я люблю доту». Одним словом — желающих было много. Kips мы выбрали, потому что она уже показала неплохой результат с другими коллективами. Она очень умная, хорошо разбирается в психологии, читает огромное количество специализированной литературы. Возможно, ей недостаёт соответствующей практики по психологии, но она определённо понимает все те вещи, что рассказывают спортивные психологи.

— А что насчёт её пользы для состава?

— Она пришла в состав (с God, Aloha, и т.д.), который не хотел её слушать. На турнире The Perfect World Masters в Шанхае, где мы проиграли LGD FY со счетом 3-22, я понял, что у этого состава нет будущего. После этого матча, созваниваясь по Скайпу с командой, я случайно услышал, что ребята считают, что результат, в принципе, нормальный. Я с этим был не согласен: если нет внутренней мотивации, если подобное считать нормальным результатом, то тут никакие внешние факторы уже не помогут. Игрок должен хотеть сам не просто приходить на тренировки, а работать на них и стремиться к большему, только так можно стать тир-1. Поэтому я принял решение сделать ставку на тренера и состав строить вокруг него.

— Тогда почему не получилось?

— Произошла ошибка на стадии селекции игроков, назовём это так.

— Порой кажется, что в киберспорте, в отличии от традиционного командного спорта, всё определяют именно игроки…

— Я как раз решил разорвать этот порочный круг, поэтому и была сделана ставка на тренера. В команде главным был именно тренер, а не я. Были случаи, когда ребята ко мне подходили и говорили: «Вот, нас заставляют на морозе выходить воздухом дышать — чушь какая», на что я отвечал: «Не ко мне, у вас есть тренер — она начальник». Мы намеренно выбрали подобную концепцию. Этот состав — полностью моя ответственность. Не входил в изначальный план только Дима UnderShock, за нас должен был играть Nix, но он в последний момент отказался. Чтобы выигрывать в Доту нужно, чтобы 5 человек делали одно и тоже — единый вектор в игре. Тогда микро скилл игроков отходит на второй план. У нас местами это появлялось — особенно когда была подходящая мета с «пушем», но как только она ушла, стало понятно, что командную игру мы так и не нашли.

— Сложно ли работать и строить команду с молодыми игроками, которые, по сути, ещё подростки, но уже с серьёзными контрактами?

— Всё зависит от человека: бывает сложно, бывает нет. У последнего состава, в этом плане, проблем не было. Непросто работать с интровертами, с закрытыми людьми. Есть такие игроки, их очень много, которые не понимают, что профессиональная Дота — это не только сама игра, но и тимбилдинг и прочее. Вот с такими игроками действительно нелегко работать. В принципе, чем моложе игрок, тем у него больше мотивации, огонь в глазах — с такими приятно работать. Труднее бывает с яркими личностями, как и в любом бизнесе, к ним нужен индивидуальный подход. Возьмём, например, Акбара SoNNeikO — он личность. У него есть в голове определённый план, как он хочет достичь успеха. Отдельный момент — что этот план может не совпадать с желаниями других игроков или организации.

— С кем из игроков было приятнее всего работать?

— С Алексеем Solo Березиным, конечно. В этом плане у нас было общее понимание многих вещей. Ребята вообще поехали на The International 2015, имея совсем небольшую зарплату, просто смешную. У них было много предложений от других организаций, но они остались, так как поверили мне. А после того, как мы не прошли Wild Card, я поверил им, и мы сохранили состав, а я создал для них все необходимые условия. Алексей, Паша Хвастунов, Андрей Чипенко — до сих пор с ними со всеми общаемся как хорошие друзья.

— Каковы у вас отношения с другими киберспортивными СНГ-организациями?

— Рынок у нас очень маленький, поэтому, если мы начнём тут выяснять отношения друг с другом, то ни к чему хорошему это не приведёт. Все вопросы мы стараемся решать мирным путём, договариваться. В трансферах тоже обычно удаётся достичь консенсуса и договориться о цене без конфликтов. В одно время пробовали объединяться в альянсы, когда ESforce пришёл на рынок — не получилось. Опять же, каждому интереснее свой бренд продвигать.

— В футболе, например, есть сайт Transfermarkt, который приблизительно отображает стоимость игроков, а как в киберспорте определяется ценовая политика?

— Мы сами формируем рынок: какую укажем стоимость выкупа — такая и будет. Чаще всего, в контрактах указывают огромную сумму, а потом мы уже договариваемся на что-то более вменяемое.

— И сколько примерно может стоить игрок по Dota 2?

— Сложно сказать, уже давно никого не покупал, но обычно 20-30 тысяч $ — это рабочая сумма за СНГ-игрока, если речь не про Романа Ramzes666 Кушнарёва. В Counter-Strike совершенно другой порядок цифр — там цены намного выше, в том числе и в СНГ.

— Удаётся ли следить за играми всех составов Vega?

— Конечно. Это моя работа.

— А если по-честному, для вас все дисциплины равнозначны, или есть приоритетные игры и составы?

— Для меня лично они все равнозначны, потому что они мои игроки, каждый из которых носит никнейм Vega — мой школьный никнейм. И когда твой школьный «ник» проигрывает или выигрывает — ты всегда переживаешь, но это лично для меня. Понятно, что 80% нашего комьюнити следят прежде всего за Dota 2 и Counter-Strike, поэтому составы по этим дисциплинам — локомотивы, а другие отходят на второй план. Для меня же разницы нет.

— Сколько человек работают в Vega Squadron?

— Менеджеры, у каждого состава свой менеджер, плюс к этому наш спортивный директор — Георгий Фалеев, который находится над всеми менеджерами. К тому же, почти у всех составов есть свой тренер. Ну, и, конечно, главный редактор, редакторы, SMM, дизайнер — в принципе, нас не так много. Немалую роль играет моя жена — Кристина. Она занимается социальными сетями, маркетингом и ещё много чем — двигатель идей, одним словом. Стикеры, которые у нас появились Вконтакте — полностью её работа.

— Киберспортивное сообщество — это вообще особая тема. Как на игроков влияет тот хейт, что на них выплескивается в социальных сетях после неудач?

— Влияние очень велико. Игроки всегда знают, что если они проиграют, то про них столько всего напишут в интернете. Конечно, подобные вещи очень сильно влияют на ребят, как и поддержка болельщиков. У нас есть настоящие «трушные болельщики», которые поддерживают нас даже несмотря на поражения. Для нас это очень важно.

— Сильно ли отличаются киберспортивные болельщики от тех же футбольных фанатов?

— Разница колоссальная. Приведём пример, болельщик Спартака никогда не придёт на тренировочную площадку, где висят флаги ЦСКА — моральный принцип просто не позволит. В киберспорте всё не так, у нас очень много «глоров», очень много людей могут болеть сразу за несколько команд. Многие болеют просто за СНГ и в этом есть свой плюс, потому что мы не можем точно посчитать сколько есть болельщиков у Веги — всё зависит от результатов. Стоит нам вновь оказаться на гребне волны, как число фанатов резко возрастёт — массы перетекут от других команд к нам. Что, например, не скажешь про условных болельщиков футбольного Локомотива. Железнодорожники проигрывали столько лет, но их болельщики все равно ходили на стадионы и поддерживали. Локомотив наконец победил, но это не значит, что число их фанатов сразу удвоится — такого не будет, в отличии от киберспорта. К тому же, киберспортивное сообщество очень токсичное, причём не только у нас, а везде. Приезжаешь в другие регионы и везде говорят про одни и те же проблемы, что в Азии, что в Европе, что в Америке.

— Почему так?

— Мало кто работает с болельщиками, как мы это пытаемся делать. Кстати, очень интересная история произошла с нами на финале LCL по League of Legends в 2016 году в ВТБ Арене. Для начала мы собрали всех наших болельщиков на один сектор, у них были флаги, футболки, прочая атрибутика. Они начали заряжать кричалки и соседние секторы заводились от них, и, в итоге, после второй победной карты уже весь стадион кричал: «Вега-Вега». Хотя, у наших противников — Albus NoX Luna болельщиков должно было быть в разы больше. Потом произошёл любопытный момент — мы начали проигрывать и, в итоге, уступили со счётом 3-2, и уже во время финальной карты весь стадион скандировал: «Albus NoX», как будто за Вегу никто не болел. В футболе невозможно такого представить.

— И как изменить такое положение или с возрастом само пройдёт?

— Необходимо воспитывать лояльность аудитории к своему бренду в первую очередь, а не к игрокам. Предположим, сегодня у тебя есть Solo, а завтра он уже в другой команде, и ты потерял всех своих болельщиков, поэтому — первостепенно создать именно лояльность к бренду.

— В киберспорте правда так много денег?

— Ну, то, что в киберспорте есть деньги — это факт. Другой вопрос, что те данные, что мы часто видим — это, зачастую, относится к мировому рынку киберспорта. Все самые громкие новости приходят из-за рубежа, непосредственно из США, у нас в СНГ все намного скромнее. Самые крупные инвестиции в нашем регионе — $ 100 миллионов Алишера Усманова. Да, время от времени появляются ещё инвестиции, и деньги в киберспорте, конечно, есть. Скажем так, киберспортивная команда может работать как прибыльный бизнес, если ты самый успешный в своём регионе, а в мире входишь хотя бы в топ-5. Тогда да, ты можешь заработать, но пока киберспорт — бизнес на перспективу, который может работать в ноль, но с заработком пока проблемы. Во многом, это связано с тем, что платёжеспособная аудитория ещё не выросла, нужно немного подождать — минимум 4-5 лет.

— Один из наиболее частых вопросов, что витает сейчас в индустрии: нужен ли киберспорту телик?

— Я считаю, что не нужен. Я сам уже миллион лет телевизор не смотрю…

— Но ведь там есть платежеспособная аудитория.

— Но сколько лет этой аудитории? Платёжеспособная аудитория, которая вырастает сейчас, она уже не будет смотреть ТВ. Человек, которому сейчас 23-24, и у которого уже есть работа и стабильный доход, ему уже не интересен телиr: новости читают в интернете, фильмы смотрит через Apple TV, за любимыми командами смотрит на TwitchTV. Я считаю, что Телик — это атавизм, который с поколениями будет уходить всё дальше и дальше .

— Я думаю, сложно вращаться в киберспорте и самому не любить игр. Когда Вы сами начали увлекаться компьютерными игрушками?

— Всё началось со школы. В 7 классе у меня появился компьютер, и сразу пошли игры: Wolfenstein, DUNE II, DOOM, Command & Conquer. Потом появился Starcraft и я всю школу подсадил на него. У меня очень хорошо получалось — побеждал всю школу, мог 1 против 3 играть. Тогда появилась мечта — создать свой клан и поехать в Корею — обыграть местных игроков. Потом я поступил в Институт имени Баумана и началась другая жизнь — стало не до игр. Весь период становления киберспорта в начале 00-ых для меня полностью выпал. Уже в 2010 году вышел Starcraft 2 и мне жена подарила этот диск на день рождения. Я сел, установил и… пропал в нём. Два года я просто играл, а уже в 2012 появилась первая команда. Мне предложили поддержать полупрофессиональных игроков, я спросил, что нужно, мне говорят: «тысяч 5 в месяц», я подумал: «Ок, попробуем!». Вот так и возникла Vega Squadron. Первые 2 года это был чисто проект по Starcraft, через нас прошли многие именитые европейские игроки: ShoWTime, Bunny и др. В 2014 уже появился первый состав по Dota 2, а потом уже и Counter-Strike.

— Ключевой момент в истории развития Vega Squadron?

— В какой-то момент я хотел закрывать проект, так как я платил непонятно за что. Мне перестало это нравится: игроки не выигрывают, спонсоры не приходят, а я каждый месяц всё плачу и плачу. Надо было или закрывать, или двигаться дальше, а Dota 2 в тот момент была на пике популярности. Мне как-то приснился сон, что я стою в форме Веги на каком-то огромном стадионе и со мной моя команда. Тогда мне показалось, что это Dota 2. Я проснулся и подумал: «Ну, наверное, знак, попробуем с Дотой». И, что самое интересное, спустя полтора года я в этом сне оказался вживую. Минск Арена, 2016 год, январь, Starladder и 12 тысяч зрителей, и Vega —единственная СНГ-команда, которая вышла в плей-офф. И вот мы поднимаемся на сцену, и я понимаю, что оказался в этом сне, что был полтора года назад. Сейчас я живу киберспортом — это мой основной вид деятельности. Можно сказать, что это мой образ жизни.

— Как Вы отнесетесь к тому, если ваш сын подойдёт и скажет, что хочет быть киберспортсменом?

— Отлично отнесусь. Я вообще им завидую. Если бы, когда я играл в свои 17-18 лет в Starcraft, была такая индустрия и такие условия как сейчас, я однозначно стал бы Про-игроком.

— Каким вообще видится будущее киберспорта, истории с мыльным пузырём не будет?

— Назад киберспорт уже не повернёт. Возможно, темпы развития несколько замедлятся, но точно не остановятся. В любом случае, киберспорт — это индустрия XXI века и XXII тоже, я думаю. Традиционный спорт, конечно, никуда не уйдет, но киберспорт станет достойной альтернативой.

Следите за новостями у нас на сайте и в нашей группе ВКонтакте!

Источник: www.maximonline.ru